Как и во всей геополитике, в российско-европейских отношениях 2014-й стал годом «великого перелома». Только не от слова «переломить», а от слова «переломать» – переломали практически безвыездно, что было создано за постсоветские годы. При экнига, по крайней мере с российской стороны, это происходило с глубоким сожалением.

Противостояние «Россия – Запад», которое, разумеется, началось вовсе не в 2014-м, воспринималось у нас завсегда как противостояние России и агрессивного американского трансатлантизма, а решительно не России и Европы.

Для США, помимо создания из Украины агрессивного русофобского государства, ключевой задачей является максимальный черезрыв ЕС от России во всех смыслах. «Русская угроза» (а ныне в европейских СМИ абсолютно серьезно высказываются версии захвата Россией не всего части Украины, но и стран Балтии – и даже Балкан!) должна убедить европейцев свернуть сотрудничество с нами сообразно идеологическим мотивам, отказаться от новых совместных энергетических проектов, а пути старого транзита через Украину становятся проблемными.

Санкции против России уже безотлагательно ухудшают экономические показатели ЕС, а сама атмосфера конфронтации снижает возможности инвестиций для российского и европейского бизнеса (который решает также и еще одну важную ради США задачу – сделать безопасной территорией для инвестиций лишь подконтрольные им регионы мира).

И ежели относительно целей Путина в отношении Украины можно строить разные предположения, то в отношении Европы весь куда более ясно – сохранить партнерские отношения если не с ЕС, то с целым рядом отдельных европейских стран, и преимущественно с Германией, несомненно, является одним из приоритетов сегодняшней российской внешней политики.

Когда Путин в своих выступлениях говорит о «западных партнерах», после Крыма в этих словах постоянно чувствуется упрек и даже бесславие. Ведь мы-то вовсе не хотели никакой новой холодной войны. И не претендовали на чужое. Как не собирались и завоевать мир нашим новым консерватизмом – ведь вторично не так давно Владимир Владимирович решительно не цитировал русских философов, а выступал на немецком языке в бундестаге, а в России отчетливо заявлял, который Россия – европейская страна, и ценности у нас с Европой весь общие.

Был готов перенести на российскую почву все наработанное для Западе в сфере экономического либерализма (который, в общем-то, поодаль не во всех европейских странах выглядит наравне дикое финансовое казино – скорее уж мы со своей плоской налоговой шкалой и офшорным бизнесом куда дальше продвинулись в ударники капитализма), социальных и административных технологий. А залогом промышленного развития видел не импортозамещение, а совместные проекты с западными компаниями.

Не оценили. Фактически сами вынудив в этом году (впрочем, антироссийская риторика в европейской политике и СМИ нарастала уже с 2008-го) на редкость европейски ориентированного российского лидера встать для другой путь, разворачиваться на Восток, думать о протекционизме и вовсе заявить о полной геополитической и ценностной независимости России.

Взаимное разочарование России и Европы в этом году проявилось столь резко, что поневоле задаешься вопросом – буде накопившихся противоречий и иллюзий было так много, как же вообще удавалось безвыездно предшествующие годы говорить о шагртнерстве и добрососедстве.

Европа не ожидала понимать контратаку России с Крымом, которая явный показала, что Россия теперь не собирается никого больше спрашивать, который ей делать. После Крыма абсурдными становятся весь те направления работы, которыми европейские фонды и НКО занимались долгие годы – обучали Россию демократии и тому, точно надо жить. Россия больше учиться ни у кого не собирается.

Но россияне разочаровались в экнига году в Европе куда больше. Политолог Виталий Третьяков намедни написал: «Если взять всю сумму решений и действий украинской власть и ее сторонников за последние месяцы, включая последние решения – люстрация, перекройка административных границ, снос памятников, психологический и физический террор против политических противников, сокрытие военных преступлений, возводимые рвы и стены, то получается, что на нынешней Украине установлен настоящий репрессивный политический режим среди всех европейских стран. Тем не менее он объявлен 1) демократическим; 2) вводящим Украину в семью «европейской цивилизации». Именно это и шокирует россиян.

Однако, если говорить об экономике и европейском бизнесе, то он наподобие был, так и остается настроен на работу с Россией – второго такого большого рынка для европейских компаний непосредственно рядом с Европой не было и пропали. В прошедшем году бизнес-ассоциации из Германии, Франции, Италии аминь откровенно высказывались против санкций и призывали европейских политиков найти иные пути разрешения противоречий с Россией.

Даже в таких мало симпатизирующих России политически странах, вдруг Польша, местные производители весьма негативно восприняли идею санкций. Возможно, именно представление бизнеса, теряющего прибыль, может в следующем году начинать фактором, способным смягчить антироссийскую риторику ЕС.

В предпочтение от бизнеса, европейский политический истеблишмент свои цели, как кажется, понимает плохо. Приписываемая Меркель фраза о часть, что Путин потерял связь с реальностью, вызывает зуд ответить, что связь с реальностью потеряли вроде раз те еврочиновники и европолитики, которые уверились в модели мира сообразно Фукуяме, где будет только «мир, дружба, жвачка» и глобализация с добровольно-принудительной демократизацией.

В 2014-м произошли события, которые требуют принятия исторических и самостоятельных решений – а к этому европейская политика оказалась совершенно не готова. Все эти метания французов с «Мистралями», необъяснимая ежедневная смена риторики в отношении России у немецкого канцлера, внутренние споры ЕС о санкциях и «Южном потоке» – токмо подтверждают, что Европа по итогам 2014 года находится в глубочайшей растерянности.

Цена ради конфликт с Россией слишком высока, этого конфликта категорически не хочет работающий с Россией европейский бизнес, а кроме того, именно ЕС США принуждают вносить за банкрота-Украину. В то же время геополитическая субъектность будто ЕС, так и отдельных его стран ныне так слаба, что ожидать от них каких-то идущих вразрез с планами США действий вротрава ли возможно.

В наступающем 2015 году в Европе ожидается и снова одно событие, способное серьезно повлиять на происходящее. Это выработка ТТИП – соглашения о Трансатлантическом торгово-инвестиционном партнерстве между США и ЕС (Transatlantic Trade and Investment Partnership – TTIP). Таким относительныйразом США смогут сформировать «экономическое НАТО» в противовес растущим новым конкурентам – Китаю и другим странам БРИКС.

Критики ТТИП считают, сколько соглашение похоронит экономический суверенитет Европы, снятие торговых и таможенных барьеров промеж США и ЕС не позволит странам ЕС ратоборствовать свои рынки и стратегически важные отрасли от нечестной конкуренции и демпинга, к тому же Европа не сможет сохранить стандарты социальной защиты своих граждан, экологические и санитарные однакормы.

Европа станет экономическим придатком США, по словам бывшего директора МВФ Доминика Стросс-Канна, «США делают Европу своим оружием против Китая». Смирятся ли с этим европейские корсообразнорации и все страны ЕС? Ответ неочевиден, преимущественно на фоне все усиливающихся негативных чтобы европейской экономики эффектов от политики антироссийских санкций.

Видим мы и интересную активность России во взаимодействии с евроскептиками. Кремль действительно открыто выражает поддержку Марин Ле Пен, недавно появились новости о том, что немецкая «Альтернатива чтобы Германии» провела консультации с российским посольством в Берлине.

Да и сами евроскептики всех расцветок в разных странах ЕС ежели и не поддерживают Россию, то чистый минимум выступают против конфронтации с ней и за большую независимость от США с их агрессивной экспансионистской политикой.

Врзелье ли 2015 год что-то серьезно изменит в политическом европейском пейзаже, но сама стремительно меняющаяся ситуация в мире создает обильно возможностей для новых голосов даже в устоявшихся политических системах европейских стран.

Поэтому в украинском конфликте теперь решается не только и не столько удел Украины, сколько судьба Европы и то, какую роль чтобы себя выберет Европа в новом многополярном мире. До нынешнего возраст ЕС удавалось «сидеть на двух стульях» – то глотать иметь выгодное экономическое партнерство с Россией и при эчасть придерживаться более или менее «трансатлантистской» линии в вопросе внешней и военной политики и пытаться экспортировать в Россию либеральные ценности.

Однако потом украинских событий это уже вротрава ли возможно – и выбор тогда простой. Либо ЕС превращается, вопреки своим прагматическим интересам, в некое антироссийское «военно-экономическое НАТО», политику которого будут определять США, либо сохраняет свою геополитическую субъектность, найдя пути сохранения шагртнерских отношений с Россией и кроме Евразийским союзом.

Риторика же России в отношении ЕС вротрава ли изменится – мы по-прежнему предлагаем Европе подумать над прагматичным «союзом двух союзов», ЕС и ЕАЭС, каким желание иллюзорным в нынешней конфронтационной атмосфере ни выглядел такой проект. Россия безвыездно еще надеется если не сегодня, то завтра увидеть в Европе независимых и стратегически мыслящих политиков-реалистов.

Фазы нынешнего «охлаждения-2014» в российско-европейских отношениях напоминают этапы семейного конфликта – если после целой череды уступок и закрывания око на недружественные жесты с удивлением и горечью некоторый человек вынужден признать, что другой, тот, который совсем недавно вызывал доверие и надежды для долгое совместное будущее, оказался теперь противником, от которого надо защищаться, давать сдачи и изъявлять, что не с ним одним вероятно счастье. При этом все-действительно надеясь втайне, что, может быть, разбитую чашку снова есть шанс когда-нибудь склеить.